Читать интересную книгу "«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников"

боксам, я только начал выходить, как со стороны ремонтного цеха, где стоял еще обеденный стол, меня окликнул мужчина в черной рабочей спецовке. Это был слесарь, которого я хорошо запомнил в лицо. Лицо его было сухощавым, с небольшой черной кудрявой бородкой, и сам он, этот слесарь, был небольшого роста… Мы поздоровались с ним, кивнув еще головой друг другу в знак приветствия, и я спросил его:

— Ну, как вы тут без нас?

— Нормально. Все нормально… — говорит мне мужчина и смотрит на меня удивленно так, странно смотрит, как бы вопросительно.

— Вот приехали за насосом. Наверное, сдавать «Урал» будем, я так думаю. Номера уже переписывали с пушки, со всех механизмов.

— Так вы же… — говорит так неуверенно мне слесарь, — погибли все?

— Как погибли? — спрашиваю.

— Погибли. Нам сказали, что вас вместе с «Уралом» всех сожгли.

— Нет, — мотаю я головой, — мы живы все, и именно наш расчет не погиб. Это, наверное, другой расчет.

Однако слесаря это не успокоило, и он все равно на меня смотрел как на привидение.

— Нет… сказали, что вы погибли, — не унимался он, силясь понять смысл моего появления здесь в живом виде, в оригинале, так сказать.

Я улыбнулся ему и вышел в дверь, попрощавшись, после чего подошел к Токарю и объявил ему с улыбкой, что только что слышал про нас. Токарь нахмурился, посерьезнел вдруг и сказал, что это вообще не смешно.

— Это не смешно. Как можно над этим смеяться? — глядел на меня Токарь, и меня еще больше удивлять стало его отношение к происходящему вокруг.

«Да уж, — думал я тогда, — в окопах бы тебе с недельку под прилетами арты украинской посидеть…»

На базе пробыли недолго, вернувшись обратно в свое новое расположение. На следующий день «Урал» снова отправили на базу с водителем Мишей и командиром расчета Токарем, а вот нас с Фоксом оставили на дачах. Через день меня и Фокса нашел Урюк и отправил на УАЗе снова на эту же базу, где мы должны были сесть в КамАЗы и «Урал» с орудиями С-60 и сопроводить их до наших дач. То есть приехать на машинах с орудиями С-60 в качестве сопровождающих. Один из КамАЗов, как мы узнали, с нуля, с завода пришел и был напичкан электроникой в кабине. Получили два КамАЗа и «Урал» уже только к вечеру, причем получили их вместе с новыми расчетами. Два расчета ехали на кузовах своих машин, а расчет с моего «Урала», который я должен был сопровождать, разместился в УАЗе, я же сел в кабину машины рядом с водителем.

У меня и в целом у всех сопровождающих были рации, и мы двигались в колонне. Наш «Урал» выехал последним. Ночь, едем. Разговорились по дороге с водителем. Оказалось, что это доброволец, который через региональный центр поступил на работу в «Вагнер» и, пробыв две недели на Молькино, прибыл сюда.

— Я всю жизнь проработал дальнобойщиком, — рассказывал о себе водитель Коля, — дома жена и ребенок шестнадцати лет. Я решил пойти воевать за Родину против этих гадов, иначе они сами к нам придут, если мы их сейчас не уничтожим, — объяснял мне свою позицию Николай.

Я молчу, слушаю его речи и думаю о его наивности… потому и разговор этот не поддерживаю активно, пытаясь перенаправить тему куда-нибудь, только не о высоких пропагандистских материях, которые сам себе этот человек выдумал под влиянием всякого рода придурков, которые сами сюда ни за какие коврижки не поедут. Хотя, разглядывая водителя Николая в свете включающихся в кабине иногда осветительных приборов, я все же отметил тот момент, что Николай был честный, добродушный и крепкий мужик, решивший, видимо, испытать судьбу. Святая простота, как сказал когда-то Ян Гус, это про Николая, который сейчас ведет наш КамАЗ. Ты помнишь, читатель, при каких условиях сказал Ян Гус свои слова? Напомню…

В 1415 году святая инквизиция сжигала Яна Гуса на городской площади при большом скоплении народа, которому обычно всегда интересны подобные кровавые шоу. Интересны казни на площадях, видимо, еще и тем, что на убийство человека посмотреть можно, а рисковать своей жизнью при этом не нужно. Так вот, когда костер под Гусом уже разгорался, одна из миловидных старушек с ангельским лицом святой, кротко подошла к разгорающемуся пламени костра и подтолкнула туда, в пламя, маленькую вязанку хвороста… На что Ян Гус, привязанный к столбу, внизу которого уже разгорался костер, произнес: «О-о-о святая простота!» — на что толпа весело рассмеялась.

К чему это я? А мои книги, читатель, это не просто история войны, войны моей или войны других людей, которые в ней участвовали, мои книги — это еще и философские мысли, так скажем, философские трактаты. Вот и подумай о связи водителя Николая и той старушки, а также постарайся о самом реформаторе Яне Гусе почитать и насчет наших и чужих политиков вопросами задаться, а также подумай над той веселой толпой, которая сжигала Гуса. Во всем есть смысл. В своих книгах я не просто хочу показать характеры людей и ситуации, но и заставить вас думать. Мозг должен работать не только в качестве управляющего вашими процессами в желудке, в подаче вам воздуха или там по функциям кровеносной системы; постарайтесь использовать мозг еще и как прибор для анализа происходящего вокруг вас. Часто бывает так, что самые светлые душевные порывы человека алчные и беспринципные люди используют в своих предательских и корыстных целях. Так бывает и в мирной жизни у человека, читатель, и не поддавайся светлым речам о добре взамен на свои интересы. Всегда точно необходимо знать, за что ты лично воюешь, и быть уверенным, что вот именно за это надо рисковать своей жизнью или можно рисковать жизнью. А когда повторяются человеком штампы, изготовленные специалистами, и порой штампы-то на уровне рекламы стирального порошка, то не надо повторять эти штампы в словах, да еще и принимать это все за чистую монету, пытаясь во имя штампов убить себя. Более того, ваша война должна быть обоснована на научном и мировоззренческом уровне.

Я родился в 1975 году и видел многое — еще по телевизору выступление Брежнева помню, помню лозунги КПСС, а потом еще фото с Черненко и Андроповым, а затем выступления Горбачева слушал и читал много всякой литературы, а потом Ельцина смотрел по телевизору и также читал и читал, и жил при этом Ельцине и его бандитском разврате, а затем жил при начале стабильности и продолжении ее, и еще собираюсь жить после стабильности и после-после